Более трети компаний считают, что восстановление их деятельности займет до трех лет

Сейчас трудно делать какие-то точные оценки, потому что ограничительные меры только начали сниматься. Мы отслеживаем эту ситуацию, проводим опросы по регионам, видим улучшение экономической деятельности — по разным регионам по-разному — и можем здесь, наверное, сослаться на оценки самих предприятий, которые мы опрашиваем по регионам.

Чуть более 60% предприятий считают, что полное восстановление их деятельности займет до одного года, и где-то чуть более трети (35–36%) считают, что это восстановление займет от одного до трех лет, и небольшая доля предприятий считают, что это будет больше трех лет. Это ожидания предприятий.

Конечно, многое будет зависеть от того, как будет развиваться эпидемиологическая ситуация и как будут сниматься ограничительные меры, и здесь, конечно, здоровье граждан — это главный приоритет.

Самоизоляция и проблемы дистанционного обслуживания

В целом у нас банковские технологии достаточно развитые, если сравнивать с другими странами, — мобильный банкинг, интернет-банкинг очень развит. Но, конечно, не все переведено в дистанционный формат, и идентификация клиентов при открытии счетов, при проведении операций, вот если бы наша единая биометрическая система, которую мы начали развивать, уже действовала в полном объеме, конечно, было бы гораздо проще гражданам в этих условиях получать финансовые сервисы без того, чтобы посещать офисы.

Кроме того, период самоизоляции выявил, что, если есть какая-то услуга, сервис, например, по получению ипотеки, недостаточно иметь дистанционно только часть операций, нужно, чтобы весь сервис, вся услуга могла предоставляться дистанционно. И здесь это касается не только банковского регулирования, но и, например, цифровой регистрации прав на недвижимость и так далее.

Поэтому нужно все эти услуги рассматривать в целом и развивать эти технологии, и период самоизоляции показал, что нам надо дальше быстрее двигаться по направлению развития цифровых финансов. Это удобно для людей, это снижает издержки, помимо всего прочего, поэтому, конечно, это наше стратегическое направление.

О фонде плохих активов

На мой взгляд, пока нет веских причин, чтобы думать о создании фонда плохих активов. Международный опыт показывает, что такие банки и фонды создаются тогда, когда плохие долги накапливаются в таком объеме, что это может создавать некоторые риски финансовой стабильности для системы в целом. Для того чтобы проблемные активы не скапливались на балансах банков, у нас принимаются действия, можно сказать, по двум основным направлениям:

• Правительство активно помогает предприятиям, бизнесу, которые являются заемщиками, с тем чтобы они могли восстановить быстрее свою активность, свою деятельность и тем самым чтобы их долги не превращались в плохие.

• Центральный банк принял ряд регуляторных послаблений, которые позволяют признавать потери во времени. И при этом мы исходим из того, что часть заемщиков банков или часть активов, которые временно кажутся плохими, они потом могут восстановить свое кредитное качество, когда этот период пройдет.

Поэтому по части активов, да, со временем придется банкам признавать их качество, досоздавать резервы, а по части, может быть, и не придется досоздавать эти резервы. Поэтому, на наш взгляд, у нас такой системной проблемы нет. Плюс к этому, я напомню, у финансовой системы, у банков накопленные буферы, которые можно будет распускать по мере выявления этих убытков, для того чтобы не возникало таких рисков.

Обычно такие фонды все-таки создаются за счет бюджетных средств. На наш взгляд, было бы более эффективным бюджетные средства напрямую тратить на помощь и гражданам, и отдельным компаниям, для того чтобы в конечном счете не увеличивался объем плохих долгов.

Об отрицательных реальных процентных ставках как в 2009 и 2015 годах

В 2015 году все-таки не переходили к отрицательным ставкам. Потому что если говорить об отрицательных ставках, то важно говорить об ожидаемой реальной ставке, то есть той ставке, которая рассчитывается исходя из ожидаемой инфляции. И в этом смысле у нас в 2015 году не было отрицательных реальных ставок. Напротив, они были значимо положительными, мы проводили политику снижения инфляции и умеренно жесткой денежно-кредитной политики.

2009 год, мне кажется, совсем сложно сравнивать, потому что тогда был другой режим — таргетировался курс, и здесь, наверно, неуместно сравнение. Еще раз: мы траекторию ставок и уровень ставок определяем исходя из того, чтобы достигать нашей цели по инфляции — около 4%. Тем не менее Совет директоров в обозримом будущем не видит необходимости перехода к отрицательным реальным ставкам в базовом сценарии.